Читать книгу "Маленькая рыбка. История моей жизни  - Лиза Бреннан-Джобс"

Он не хотел быть нашим защитником, но невольно прикоснулся к этой роли. Чем ближе он подходил, прежде чем отстраниться, тем сильнее мне хотелось, чтобы он окутал нас тонкой паутиной.

Не помню, чтобы я часто виделась с Тиной в тот период. Становилось все труднее радоваться их воссоединению, ведь я знала, что вскоре последует новый разлад. Как-то раз я слышала разговор мамы и Илана: они обсуждали слухи о том, что дела в NeXT идут не слишком гладко. Я знала, что если NeXT развалится и они с Тиной навсегда расстанутся, он буквально погибнет от горя. Я тревожилась за отца.

– Я написал песню для Тины, – рассказал мне отец однажды вечером, когда мама ушла на свидание с Иланом, а я поехала к нему в Вудсайд с ночевкой. – Хочешь послушать?

Я слушала, сидя на диване. Он не стал включать лампу, но в окно проникал лунный свет. Я и не знала, что он умел играть что-то, помимо Heart and Soul.

Он сидел за роялем в полумраке огромной залы. Я плохо помню саму песню – только то, что его голос и аккорды звучали громко и четко, что они разносились по зале. Я поверить не могла, что он так хорошо играет, так хорошо поет. После он пожелал узнать мое мнение, и я с трудом убедила его – он не верил правде и продолжал переспрашивать – в том, что песня была прекрасной и печальной. Позже он подарил Тине кассету с записью, но потом забрал назад.

* * *

Неделю спустя, когда мы с отцом ехали в машине, он рассуждал вслух:

– Не понимаю, что со мной не так. Любой другой очаровал бы ее за секунду.

Не только он, но и другие взрослые иногда разговаривали со мной так, будто я тоже была взрослой: спрашивали совета, рассказывали о своих чувствах и желаниях, посвящали в детали своих отношений, хотя должны были знать, что я ничего в этом не понимаю. Личная жизнь – так они это называли. Никто из них еще не состоял в браке: ни отец, ни мама, ни Мона, ни Тина – и зачастую я была единственной, кто находился рядом, поэтому естественно, что они иногда обращались ко мне. Я слушала и думала: если бы я была на их месте, я бы прожила жизнь по-другому, избежала всех этих ошибок, этой драмы. Я слушала внимательно и раздавала советы, рассчитывая, что потом, когда я стану старше, у меня будет преимущество.

– Может быть, тебе стоит задуматься о том, нравится ли она тебе, – сказала я отцу.

Несколько недель спустя Стив с Тиной снова были вместе. Как-то субботним днем мы шли втроем по Юниверсити-авеню, направляясь в ресторанчик здоровой еды; мы с Тиной – по сторонам от отца. Едва мы зашли туда, на нас пахнуло фирменной чайной смесью: корица, гвоздика, апельсин, имбирь. Столы, стулья, лавки, форма официантов – все было в унылых оттенках коричневого, должного навевать мысли о здоровом питании. Вдоль барной стойки тянулся ряд стульев, обитых искусственной кожей.

– Лиз, ты запомнишь этот момент, – сказал отец громко и торжественно, как если бы я была его хроникером. Дела в NeXT шли неплохо, Тина была рядом, я тоже. Солнце светило так ярко, что его лучи стирали предметы, на которые падали. Он часто произносил эту фразу, когда они с Тиной снова сходились, принимая бушующие в нем чувства за мои. Я задумалась: а вспомню ли я это потом?

В те дни мое отношение к нему колебалось: на место жалости заступала рабская преданность. То он казался мне крошечным и слабым, то – неизмеримо огромным, непроницаемым, недоступным. Эти два образа постоянно сменяли друг друга в моем сознании, не соприкасаясь.

По тротуару навстречу нам шел попрошайка. Его лицо обрамляли длинные пряди полуседых каштановых волос, на макушке была лысина. Большой круглый живот обтягивала красная футболка. Рот открывался и захлопывался при ходьбе, как у рыбы. В нем осталось всего несколько зубов.

– Это я через два года, – прошептал нам отец.

Он часто это повторял, показывая на старых бродяг, что сидели на обочине с грязными волосами и грязными обветренными лицами. Некоторые из них выглядели так, будто носили подгузники. Даже изрядно постаравшись, он не смог бы через два года превратиться в них. Как будто этой фразой он желал подчеркнуть разницу между ними: «Смотрите, как мне далеко до него». Или: «А вот и нет!»

Или же, наоборот, пытался напомнить себе, что ничем не отличается от всех остальных, что ничуть не лучше.

– Точно, – отвечала я, чтобы его посмешить.

♦

Мы с мамой отправились на несколько дней в место под названием «Тассаджара». Это был центр дзэн-буддизма с природными горячими источниками, где она должна была стать временной послушницей и выполнять разную работу в обмен на место в более скромном домике по сравнению с теми, где останавливались другие гости. К нашему домику нужно было подниматься по длинной лестнице с маленькими деревянными ступеньками, устроенными прямо в склоне холма. Однажды пошел дождь, земля и ступеньки стали скользкими, держаться было не за что, и мы с трудом карабкались наверх, жалуясь и смеясь.

Целыми днями, пока мама подметала полы и чистила на кухне овощи, я бродила вокруг, заводила друзей, плавала и ставила эксперименты в уличном баре, который устанавливали после обеда, – смешивала в стеклянных кружках бесплатный кофе со льдом и молоком. На бетонный бортик бассейна усаживались измученные жаждой пчелы: они приникали к лужицам, которые оставляли выходившие из воды купальщики. Я старалась не наступить на них.

– У тебя аллергия? – спросила какая-то женщина.

– Нога раздуется, и я не смогу ходить.

– А где твоя мама? – спросила она.

– Работает, – я сгорала от желания сообщить, что я не какая-то там девочка, которая живет в самом дальнем и неприметном домике, а что-то значу.

– А твой папа?

– Его здесь нет. Он… он управляет компанией.

– Какой компанией? – спросила она.

– Она называется NeXT.

Женщина посмотрела на меня внимательно, изучающим взглядом, и я поняла: она догадалась, что я не просто девочка у бассейна, которая боится пчел, а переодетая принцесса.

– Я знаю, кто твой папа, – сказала она. – Но я слышала, что его компания развалилась.

– Когда вы это слышали?

– Читала в газете несколько дней назад, – ответила женщина. – О том, что NeXT на грани банкротства.

Мы покинули его, его компания потерпела крах. Он этого не переживет.

До нашего отъезда он говорил, что где-то через месяц состоится презентация NeXT и что выставочный образец не работал. «Если он не заработает, все полетит к чертям», – говорил он.

– Мне нужно идти, – сказала я женщине. Нужно было немедленно ехать домой. Я должна была убедить маму вернуться, причем так, чтобы она не догадалась, что я рассказала кому-то, кто мой отец. Если бы она знала, что я первому и каждому встречному объявляю, чья дочь, то волновалась бы, пока работала, – она считала это небезопасным.

Я побежала по грунтовой дорожке, обсаженной деревьями, к зданию, где находилась кухня, – там мама велела искать ее в случае необходимости.